Данная рубрика — это не лента всех-всех-всех рецензий, опубликованных на Фантлабе. Мы отбираем только лучшие из рецензий для публикации здесь. Если вы хотите писать в данную рубрику, обратитесь к модераторам.
Помните, что Ваш критический текст должен соответствовать минимальным требованиям данной рубрики:
рецензия должна быть на профильное (фантастическое) произведение,
объём не менее 2000 символов без пробелов,
в тексте должен быть анализ, а не только пересказ сюжета и личное мнение нравится/не нравится (это должна быть рецензия, а не отзыв),
рецензия должна быть грамотно написана хорошим русским языком,
при оформлении рецензии обязательно должна быть обложка издания и ссылка на нашу базу (можно по клику на обложке)
Классическая рецензия включает следующие важные пункты:
1) Краткие библиографические сведения о книге;
2) Смысл названия книги;
3) Краткая информация о содержании и о сюжете;
4) Критическая оценка произведения по филологическим параметрам, таким как: особенности сюжета и композиции; индивидуальный язык и стиль писателя, др.;
5) Основной посыл рецензии (оценка книги по внефилологическим, общественно значимым параметрам, к примеру — актуальность, достоверность, историчность и т. д.; увязывание частных проблем с общекультурными);
6) Определение места рецензируемого произведения в общем литературном ряду (в ближайшей жанровой подгруппе, и т. д.).
Три кита, на которых стоит рецензия: о чем, как, для кого. Она информирует, она оценивает, она вводит отдельный текст в контекст общества в целом.
Модераторы рубрики оставляют за собой право отказать в появлении в рубрике той или иной рецензии с объяснением причин отказа.
Где-то когда-то (возможно, даже на «Фантлабе») я прочитал мысль следующего содержания: автору зачем-то потребовалось написать эту книгу, я ее зачем-то прочитал. Память, конечно, может играть со мной дурные шутки, но сдается мне, что речь шла о «Под куполом» Стивена Кинга. Что ж, применю-ка я эту сентенцию к «Пеплу Анны» Эдуарда Веркина. Веркину зачем-то потребовалось написать «Пепел Анны», я его зачем-то прочитал. Ага, такова участь всех Постоянных Читателей, и ее не изменить.
Герой-рассказчик шестнадцати лет от роду отдыхает вместе с родителями на Кубе. Впереди несколько недель на Острове свободы. В программу включены: картины местного быта, немудреные развлечения и знакомство с красивой девушкой, местной жительницей, аристократкой. Вот вам общая канва. Веркинский юморок, сарказм, четенькие замечания, парадоксальные наблюдения и туманные намеки на нечто, находящееся за пределами знаний рассказчика, прилагаются. Вот только острого сюжета не завезли.
Кажется, все составляющие «Пепла Анны» гарантируют захватывающую подростковую книжку, которую будет интересно почитать и взрослым (см. другие вещи Эдуарда Веркина).
Во-первых, само место действия. Полная экзотика. Жара, пальмы, океанское побережье, любимый остров Эрнеста Хемингуэя, магическим реализмом тут, кажется, должна дышать каждая улица. Главный герой, вырванный из зоны комфорта, находится в самом подходящем для инициации возрасте, пришла, братишка, пора стать тебе взрослым. И вот эта вот чужеродная для него среда вполне может быть метафорой этого самого взросления. Добро пожаловать в новый дивный мир, тебе тут ничего пока не знакомо. Но инициации не случится. Взросления не будет. Рассказчик останется самим собой, таким же, как и в начале повествования. Робкий поцелуй с той самой Анной из заглавия не в счет. Думается, у главного героя уже были такие вот робкие поцелуи. В общем, для него ничего по сути и не поменялось. А все потому, что жара, лень, конформизм. С таким раскладом не до инициаций и взрослений.
Во-вторых, в потенциале здесь видится мощнейший конфликт отцов и детей, лобовое столкновение поколений. Мама у главного героя работает в Книжной палате, она филолог до мозга костей, искренне может говорить только о литературе. Отец не хуже, он профессиональный журналист, человек, который умеет интересно выразиться и обладает острым глазом. Кажется, что между ними не все гладко, но это в данном случае не важно. И мать, и отец пытаются наполнить сына своими чувствами, воспоминаниями, знаниями. Он уже набит до отказа, скоро откуда-нибудь да потечет. И главному герою это не нравится. Видно, что ему хочется жить своей жизнью, а не есть то, что захочет мать, и не ехать туда, куда влечет отец. Отец, вообще, подсовывает сыну ключи от квартиры, чтобы было, куда ту самую Анну отвести для, так сказать, первого сексуального. Но протеста не будет. Сын давно уже привык лавировать среди родительских мыслей и идей, подстраиваться под каждого и избегать напряжения. А тут опять же жара, лень, конформизм. Но такие родители хотя бы объясняют недюжий интеллект шестнадцатилетнего юноши, с такими родителями точно окажешься и начитанным, и саркастичным, и острым на язык. Так что, конфликт как бы есть. Но по сути его и нет.
В-третьих, тема первой любви. Вот встретилась главному герою Анна. Всем хороша, всем замечательна. Любой увлечется. Но чего-то тут не хватает для настоящего чувства. Ну, вы уже поняли: жара, лень, конформизм. Даже когда герой видит эту Анну с другим парнем, у него не случается ревности. Она могла бы случиться, но, обходя и этот острый угол, молодой человек придумывает причину не ревновать. Правда, в России у него осталась Великанова, одноклассница, о которой он говорит и думает гораздо больше, чем об Анне. Возможно, именно там и случилась та самая первая любовь. Но Великанова эта, скорее, мираж, возможно, герой сочинил все эти истории про нее, чтобы и родителей повеселить и себя позабавить. Потому про первую любовь, оставшуюся в России, – это не точно. Будем считать, что и первой любви, той самой, которая самая настоящая, тут не случилось.
Но тогда про что, спросит меня читатель, эти 320 страниц пусть и крупным шрифтом? Все-таки что-то да должно происходить. Должно или не должно – вопрос дискуссионный, но в данном случае Эдуард Веркин предлагает нашему вниманию подробное описание обычного курортного отдыха. Только на Кубе. Герой без цели ходит туда-сюда, то здесь поест, то тут попьет, то на пляж сходит, то посмотреть местную достопримечательность съездит. И опять же много наблюдений, интересных, парадоксальных, забавных. А на заднем плане гонят филологическую чушь родители и маячит Анна. Порой рассказ все-таки фокусируется то на матери, то на отце, то на Анне, но по итогу расфокусировка неизбежна, смотри финальную главу. Читать все это занятно, но ощущение того, что вот-вот обнажатся смыслы, что станет ясно, зачем Веркину потребовалось написать «Пепел Анны», не отпускает. Правда, даже в финальной главе ясно не станет. Хотя автор щедро разбрасывает всевозможные намеки на это: повторяющиеся метафоры как бы что-то нам должны сообщать, рассказчик путается в днях (частенько говорит, что вот это было вчера, но на самом деле мы понимаем, что уже несколько дней прошло), горбуны подозрительные бродят по закоулкам, кошки опять же пропали, местные жители напряженно слушают радио, а улицы Гаваны порой оказываются зловеще пустынными. Но все это прописано так, словно все те же жара, лень, конформизм мешают Веркину довести дело до катарсиса.
У Эдуарда Веркина почти всегда есть пространство для интерпретации: в «Кусателе ворон» с Капанидзе все вроде бы понятно, пусть автор и не объясняет в лоб; в «Герде» посложней, но все равно получается более или менее однозначно прочитать всю эту шьямалановскую историю; в «ЧЯПе» тоже можно найти пусть и не единственное, но вполне себе правдоподобное объяснение странному поведению ЧЯПа. (Это три книги Веркина, которые я прочитал до «Пепла Анны», потому к ним и отсылаю.) Но, собственно, в рассматриваемом «Пепле Анны» это пространство столь велико, что тут уже в ход идет не интерпретация, а форменное додумывание, фантазирование на тему, попытка за автора что-нибудь да изобрести. Ну, понятно, нам-то тут жара, лень, конформизм не мешают.
Ясно, что что-то происходит, что-то, ну, не очень. Отец главного героя об этом знает, но ему по штату положено, он, в конце концов, неплохой журналист. Не просто так он подсовывает сыну Анну, она, как выясняется ближе к той самой финальной главе, дочь сегурососа, то бишь здешнего эфэсбэшника. Мать предпочитает происходящее игнорировать, книжки ей важней. Сын ничего не понимает. В той самой финальной главе его, правда, сильно так накроет, и из всего ее сюра, вообще, можно вылепить кучу объяснялок, но ничего конкретного рассказчик не выдаст. А намеки такие, что всякая фантастика и мистика так и напрашиваются. Держите меня семеро, но вот, что можно сообразить из этого материала.
Никто не мешает понимать происходящее, например, следующем образом. В большом мире началась мировая война, и с острова уже просто так не выберешься. Необязательно война между государствами Земли, не исключается и вторжение инопланетян.
Можно и еще про инопланетян надумать. Но только без вторжения. Наоборот – пришельцы покидают Землю, нанаблюдались, так сказать. А рассказчику выпало в какой-то момент увидеть их исход.
Или вот. На самом деле все герои умерли. Они в этаком лимбе. Это объясняет и то, что рассказчику кажется, что он находится на краю земли, и путаницу во времени, и странное поведение некоторых случайных персонажей. Анна в таком ключе может быть ангелом, который должен привести рассказчика к определенному осознанию своего нынешнего статуса в мире, но, как мы помним, жара, лень, конформизм... Да и горбуны, кстати, в таком вот ракурсе заставляют вспомнить «Небо над Берлином» Вима Вендерса.
Кстати, необязательно герои находятся в лимбе. Это история может быть прочитана и как описание существования (ну, не использовать же слово «жизнь») призраков среди живых. И снова возникает киноассоциация, на этот раз «Другие» Алехандро Аменабара.
А теперь внимание: все эти домыслы, в общем-то, бессмысленны, так как сам Эдуард Веркин проговорился. «Пепел Анны» был первоначально опубликован в журнале «Урал» (№9 за 2017 год). Заметим, что, конечно, подростковую прозу в этом журнале не публикуют; в общем, с аудиторией в данном случае понятно – большая литература, внежанровые штучки, можно и за нос водить, критики сами додумают. По случаю публикации Веркин сообщил следующее: «Книжка писалась при жизни Фиделя, но о смерти Фиделя. Но он опередил. Впрочем, остался Рауль, так что все это вполне актуально… Прибыв в Гавану, главный герой застает последние дни великого, но прогнившего и прохлопанного эксперимента по построению будущего». Вот так вот, дорогие товарищи: никаких мировых войн, инопланетян, звездолетов, лимбов и ангелов. Все предложенные интерпретации отправляются в мусорку. Хотя, конечно, даже в таком прочтении ассоциации с «Небом над Берлином» вполне закономерны, а вот «Другие» – мимо.
Потому получается, что фантастики тут и нет, а финальная глава – это просто трип рассказчика. Если у Алексея Сальникова Петровы страдали от температуры, то тут главного героя мучают жара, лень, конформизм. Еще москит укусил. Возможно, чем-то заразил. Но если читателю захочется, он, конечно, фантастику найдет. Потому ничего в мусорку не выбрасываем. В конце концов, читатель важней автора, об этом нам еще Ролан Барт рассказал.
Но каким бы зыбким не был «Пепел Анны», одно можно сказать точно: он не подходит для знакомства с автором. Постоянный Читатель, конечно, прочитает, что-нибудь для себя да найдет (или нет), но вот новичка эта книжка вполне может спугнуть. Если вы не читали Эдуарда Веркина, но очень надо, то начните с «Кусателя ворон», «Герды», «ЧЯПа». После них хочется еще. После «Пепла Анны» – не хочется. Но это все, конечно, жара, лень, конформизм.
Какой-то там по счету роман Виктора Пелевина кажется на первый взгляд слишком простым. Некий граф Т. отправляется в путешествие на поиски таинственного места под названием Оптина Пустынь. На пути его ждут орды кровожадных убийц, преследователи-полицейские, роковые женщины, всевозможные члены всевозможных тайных обществ. Будет много перестрелок, схваток и убийств. Все это происходит в антураже условного XIX века. Раньше такие книжки называли бульварным чтением. Теперь могут назвать и трэшем. Тем более, что тут даже отстрел зомби случится. Учитывая литературные тренды 2009-ого года, когда вышел «t», сперва можно подумать, что Виктор Пелевин просто решил простебать книжки про чиновника по особым поручениям Ф. Но если присмотреться, то окажется, что он не щадит и других своих коллег по перу. Тут всем досталось. В том числе и самому Пелевину, уж в чем он себе никогда не отказывал, так это в том, чтобы высмеять миф имени себя.
Но если бы «t» оказался бы лишь чисто литературной пародией, то было бы, скажем честно, скучновато. Фишка этого романа в том, что граф Т. узнает, что он является не только Львом Николаевичем Толстым (а кому еще сдалась бы Оптина Пустынь?), но еще и персонажем авантюрного романа (что объясняет его непохожесть на прототипа и суперменскую лихость). А все потому, что в какой-то момент перед графом Т. предстает автор этого самого авантюрного романа. Безусловно, тут бы из-за кулис выйти самому Виктору Олеговичу, но нет – за автора выступает некий Ариэль Эдмундович Брахман. Этот Ариэль с помощью некоей кабалистической практики может погружаться в собственный текст и общаться с собственными персонажами. Позже, правда, выясняется, что романец-то сочиняет целый коллектив авторов, только они не умеют, как Ариэль. Таким образом Пелевин прорубает в дискурсе приключенческого романа XIX века окно в реалии начала XXI. Так что, читатель получает еще и порцию актуальной на 2009-ый год сатиры, тут вам и экономический кризис, и рассуждения про маркетологов, и проезд по всяким православным темам. Господи прости, в таком ключе «t» и вовсе выглядит книгой к 180-летию со Дня рождения Льва Николаевича. Есть подозрение, что сам Лев Николаевич не оценил бы такого подарка.
«t», конечно, предельно постмодернистский роман. А в каком еще романе герой мог бы осознать, что является персонажем романа? И по Ролану Барту с его «Смертью автора» Пелевин проехался с особым смаком. Но и без этого всяких деконструкцией тут хватает. А уж в своих шутках и отсылках Виктор Олегович и вовсе демонстрирует широчайшую эрудицию: выворачивая наизнанку русскую философию (тут на вторых ролях разгуливают Достоевский с Соловьевым), протягивая нити через всю русскую классику, периодически заглядывая и в зарубежную, перекидывая мостики к собственным текстам, автор еще и делает вид, что за всем этим много чего скрывается. Вы только копните, начните разбираться… И откроется бездна звезд (то бишь смыслов) полна. Вот только тут надо учитывать, что бездна по Пелевину всегда будет пуста. Потому стоит ли искать в ней смыслы? Может автор до самого конца будет юродствовать, зубоскалить и оставит своего читателя с носом? Это опасение небеспочвенно, въедливого читателя оно не оставит до самого финала.
И вот за три главы до окончательной точки возникает важный вопрос, его нельзя пропустить. Если есть некий Автор, разве целью его при написании Книги не является спасение ее Героя? В конце концов, спастись из ситуации, из которой вроде бы и нет спасения… Разве может быть приключение занимательней? Высмеивающий до этого даже буддизм, в этом месте Пелевин вдруг проявляет сильное искреннее чувство, почти благоговение. Выглядит все это, почти как новая формулировка основного вопроса философии. Хотя нельзя исключить, что это всего лишь еще одна тщательно выверенная поза. И вот тут сам Пелевин чуть ли не прямым текстом указывает, что все зависит от Читателя, сиречь интерпретатора. А коль так, то, конечно, это нам решать, сколько здесь искренности, а сколько очередного постмодернизма.
Есть читатели, которые знакомятся с романами Пелевина по мере их выпуска. В общем, каждую осень на пару недель эти читатели не только закапываются в новую книжку, но еще и в сетевые споры вокруг нее. Как раз они и скажут, что, мол, Пелевин всю жизнь пишет один и тот же роман, вот у нас новая версия. Они и будут искать переклички с предыдущими текстами, искать параллели и парафразы, встраивать вот этот вот текст в общий канон. Но в данном случае есть предложение взглянуть на книгу Пелевина по-другому. Отсечь все, что было написано до нее, забыть и о том, что было написано после, посмотреть на «t», как на текст сам по себе. И тогда, возможно, мы избежим того разочарования, которое постоянные читатели Пелевина то и дело испытывают практически от каждой новой его книжки.
Первоначально «t» кажется прямолинейным квестом, на самом деле им он и остается. Но, несмотря на прямолинейность, квест этот устроен изобретательно, в нем масса подсюжетов, всевозможных отступлений и неожиданных поворотов. Автор буквально подошел к выражению «приключения духа» и сделал это так, что общий абсурд происходящего, не мешает чтению. Видно, что поиски подходящих декораций к мысли о том, что наше бытие иллюзорно, привели Пелевина к практически идеальной метафоре – мир есть текст. Это позволило ему раскидать по тексту всяческие религиозные мотивы, используя простые и интуитивно понятные категории: Автор, Читатель, Персонаж. При этом смысловая нагрузка гармонично ложится на событийный ряд, перестрелки не мешают Просветлению. Все-таки это не приключенческий роман, но и не философский трактат, в меру от того, в меру от другого. Можно было бы сказать, что это философский боевик, самый настоящий, отличный, с ног сбивающий.
А еще, «t», несмотря на то, что его действие происходит где-то на полях воображаемого, является еще и документом эпохи. Да, из этого романа вы можете узнать много чего про Россию и мир 2009-ого года. Нам, ныне обитателям 2024-ого, при чтении «t» не избежать легкой ностальгии. Вот еще одна Россия, которую мы потеряли. И в этом конец нулевых, несомненно, прекрасно рифмуется с концом XIX века.
облако тэгов
